Что ждет Россию на Ближнем Востоке после пандемии
Сейчас более чем когда-либо за последние пять лет видно, что ближневосточное направление для Москвы интересно в первую очередь не само по себе, а в призме ее отношений с Западом. Российская военная кампания в Сирии и связанный с этим рост влияния РФ на Ближнем Востоке не дали превратить Москву «в изгоя» на мировых площадках, несмотря на резкое охлаждение в отношениях с Западом из-за Украины. Этот потенциал не может быть вечным, влияние должно подкрепляться вложениями и конкретными делами. С этим непросто. Но за этим пять лет Россию на Ближнем Востоке привыкли видеть, как силу, бросающую вызов США и западному миру в целом, фактически как во времена «холодной войны». И из этой роли Москве выходить категорически нельзя, как нельзя показывать свою слабость.
Идеальной и не требующей затрат темой для «работы на контрасте» с Западом были и остаются санкции. Не случайно в эти дни приоритетом для российской дипломатии стала поддержка призыва ООН о снятии санкций ради облегчения борьбы с коронавирусом. В Москве подчеркивают, что из-за односторонних санкций США и ЕС гуманитарная и медицинская помощь не попадают в Иран, Сирию и ряд других стран. При этом и в Вашингтоне и Брюсселе дружно настаивают, что санкции гуманитарным грузам не помеха. Эта дискуссия может продолжаться вечно и каждый заработает на ней свои «идеологические плюсы». Но главная проблема – те санкции, который душат экономику Ирана, Сирии и остальных, никуда не денутся. В итоге дальнейшее будущее подсанкционных стран останется подвешенным. И здесь Россию в первую очередь волнует судьба Сирии, которая была и остается краеугольным камнем российской ближневосточной политики.
Через год в Сирии должны состояться президентские выборы и баталии вокруг политического будущего этой страны резко обострятся. Предвестником этих битв стал опубликованный 8 апреля доклад Группы по расследованию и идентификации Организации по запрещению химоружия. В нем сирийские власти обвиняются в применении химоружия в марте 2017 года. На основании этого документа США и ЕС не исключают введение новых санкций против Сирии, что может стать дополнительным фактором давления на Дамаск, особенно в случае отсутствия прогресса в работе сирийского конституционного комитета и в целом политического урегулирования. Вопрос о легитимности сирийского режима может быть возвращен в повестку дня. Нет легитимности – нет денег. Финансовой помощи Дамаску ждать некуда. Запад продолжает отказываться от участия в реконструкции Сирии без политических реформ. А те, кто мог бы помочь Дамаску, скорее всего, на ближайшее время будут ограничены в ресурсах. Большинство стран вынуждены концентрироваться на собственном выживании – кого-то подкосила пандемия, вернее борьба с ней, кого-то падение цен на нефть. При таком дефиците спонсоров, любая финансовая поддержка может сыграть критическую роль. Весьма примечательна публикация в катарском издании The Middle East Eye, где шла речь о $3 млрд, которые якобы ОАЭ обещали Дамаску взамен на продолжения наступления в Идлибе вразрез с договоренностями Анкары и Москвы о прекращении огня. Верить публикации или нет – отдельный вопрос, но цитата, якобы принадлежащая президенту Сирии Башару Асаду о необходимости финансовой поддержке, весьма характерна для ситуации в целом: «Он сказал, что Иран прекратил платить, потому что у них нет наличных, а русские все равно не платят». Кто не платит, тот, как известно не заказывает музыку. Пока все же у Москвы достаточно силовых рычагов влияния на Дамаск. Но пространства для маневра не так много.
Кроме того, пока нет четкого понимания, с какими последствиям Россия сама выйдет из кризисов, связанных с пандемией и ценами на нефть, и как это отразится на ее ближневосточных проектах. Президент вашингтонского Института Ближнего Востока Пол Салем в статье для саудовской газеты «Аш-Шарк аль-Аусат» прогнозирует, что Китай и Россия могут при желании в ближайшее время расширить свое влияние на Ближнем Востоке. По его мнению, США выйдут из коронавирусного кризиса ослабленными экономически и политически, будут сосредоточены на внутренних делах и сократят вовлеченность в региональные конфликты.
В случае внутреннего сосредоточения США, Москве действительно будет проще решать локальные задачи на Ближнем Востоке, прежде всего в Сирии. Но вопрос в том, есть ли у нее в отличие от Китая, возможность планомерного освоения региона. По крайней мере в последние годы таких тенденций не наблюдалось. Зато все активнее дает о себе знать новый тренд во внешней политике – деятельность различных бизнес-структур и групп интересов, подкрепленных ЧВК. Они все чаще пытаются проводить самостоятельную политику на Ближнем Востоке, в том числе и информационную, что не всегда соответствуют официальной позиции. При этом их активность зачастую отождествляется на Ближнем Востоке именно с политикой Кремля. Это может дать непредсказуемый эффект.
Вопрос и в том, а видит ли себя Москва в принципе как альтернативу Вашингтону на Ближнем Востоке за пределами трибуны СБ ООН, готова ли брать реальные обязательства в обеспечении безопасности стран региона, спонсировать проекты развития?
Достаточно тревожный сигнал для Москвы - посредничество Вашингтона в разрешении нефтяного конфликта с Саудовской Аравией. В Москве так гордились, не сказать, чтобы кичились, личными отношениями между Владимиром Путиным и саудовским наследным принцем Мухаммедом бен Сальманом. В итоге при первых серьезных проблемах они были вынуждены говорить через посредника. (тут убираю пока кусок — так как надеюсь еще отдельно про это написать)
